Или могу?
Я все равно перестал быть тем, кем хотел. Образ самости в моей голове давно потерял всякую связь с реальностью. Я кое-как держу планку внешне, но нутро уже давно прогнило. Может, в этом смысл всего этого? Вывести меня на «чистую воду». Сломать, чтобы вся гниль, что внутри, полилась наружу. Раньше я думал, что мысли, заточенные исключительно в пределах головы, не приносят ни ценности, ни вреда. Их существование иллюзорно.
Я просто ищу смысл, цель всей этой черноты, справедливость. А его может и не быть, но мне еще тяжелее уверовать в это – сделаться нигилистом.
***
Мать разбила градусник.
Я ненавижу твои руки, мама.
Пришлось сначала отложить срыв, а после уже ускорить его. Так или иначе, дописать в своем абсолютно отчаянном состоянии свой пост я не успел, ибо после продуктивной истерики я, как обычно, чувствую зияющую пустоту и щемление в груди, но и смирение тоже. Не то чтобы становится лучше, но стабильнее. И из меня больше не вырываются цитаты из книг Достоевского, рассуждения больше уходят в степь фактуальных, а не эмоциональных. И есть только один факт: эта ебаная весна хочет меня убить. Она пыталась все эти годы аллергией, но без успеха, поэтому сменила стратегию.
Тогда, когда мать взяла в руку нож, я начал тараторить слова, которые до сих пор во рту ощущаются как тщательно прожеванный кусок грязи. Я сказал: «подними эту руку, и в один день, когда я убью себя, я обязательно напишу о тебе». Я могу лишь утешаться тем, в каких обстоятельствах это было сказано. Долгое время я думал, что очень испугался, когда она вскочила и схватилась за этот нож, как умалишенная, но это было не так. Точнее, это было так. Но лишь первые секунды, потом страх пропал, и на его место пришла лишь злость. Злость на себя за то, что до сих пор нахожусь в таком уязвимом, морально и физически, состоянии. Я прекрасно понимал, что не могу сдвинуться с места, и с детства наши положения мало изменились. Но и другая злость появилась тоже – та злость, которая стоит во главе любых пирамид, и позволяет отказываться от чего угодно, даже самоуважения, чтобы сделать человеку больно. Я не знал, на что вообще ей не все равно, кроме квадратного ящика напротив дивана, поэтому вооружился как угрозой своим ментальным состоянием, что я просто ненавижу, потому что так поступали со мной. Но в итоге я оказался лишь клоуном, потому что она сказала: «почему не сегодня?»
По крайней мере я понял, что мне не стоит искать спасение в семье. И ей тоже не стоит искать спасение во мне. Потому что во мне таится ожидание мести, противное и мерзкое, и я могу лишь надеяться, что моя жизнь станет хоть чуть лучше, чтобы я мог от нее отказаться.
Мой «свет в конце туннеля» пока, иронично, тоже только добавляет дров в огонь. Завтра я еду получать ключи от квартиры, но во мне не осталось ни капли радости, энтузиазма. Расходы, отсутствие всякой поддержки, туманное будущее выбили из меня тот редкий дофамин, который я получал, думая о переезде в свое собственное, безопасное место.
Ничего удивительно, что я постоянно бьюсь лбами с дорогими людьми. Я так недоволен собой и своей жизнью, что я весь превратился в одно большой синяк. «Не говори об этом», «не говори о том». Когда я вижу осколки своего горя в других людях, я злюсь. Когда я вижу осколки потерянного счастья в них – я тоже злюсь. Я становлюсь невыносимым, в первую очередь для самого себя.
***
Очередной откат, побил вещи, в том числе самую нелюбимую. И так весь день. Не могу даже поиграть, да просто полежать, чтоб не накатывало. Надо помычать в коленки, поплакаться... и есть стабильность на ближайшие часа два. Зато шутки смешнее в раза два.
Раньше я сепарировался от реальности в работе. Писал об этом тысячу раз, но работа для меня всегда была самым полезным, но все же эскапизмом. Но сейчас и она меня подвела. Я не могу перестать повторять: почему это должно происходить со мной? Почему мои усилия не окупаются? Что я делаю не так? Это, блять, биполярка натуральная: говорить, что я предельно недоволен собой, вплоть до самоненависти, но при этом все равно ощущать, что тебя не ценят. Хотя, если напрячь остатки разжиженного самоощущения, это не то чтобы «не ценят меня», человека за самого себя не за что ценить: не ценят мои усилия.
***
Я точно помню, что хотел еще что-то выгрузить из головы, подобно мусоровозу, но я просто вымотан. Силы остались только сказать: я больше не говорю «хуже быть не может», я усвоил урок. Усвоил урок как тупорылый двоечник – после сотни раз. Поэтому просто прошу уже: пусть не станет хуже. Цитата «если ты на самом дне, то у тебя на самом деле хорошее положение: тебе дальше некуда, кроме как наверх» – это моча собаки.
В комментарии скину опыт недавней дереализации (ну, такой ярлык), потому что это самое точно описание, что у меня выходило, но у меня не хватало сил запостить его в день инцидента.
Постскриптум: А. – пошел нахуй.
Что за странные ощущения. Пространство, в котором ты себя находишь, словно изменяется… это не дереализация, нет (прим. 13.05 – или все же да). Реальность жизни вполне ощутима, и все равно ее восприятие сломалось – словно сделало прыжок во времени.
Комната совсем не изменилась за ночь, только накопила пыли, и все же я не могу воспринимать себя в ней как обычно. Да и весь дом…
Сердце бьется быстрее.
Это прохлада за окном? Это приезд и быстрый отъезд гостьи? Это новая игра? Это необычное видео, упорно играющее на фоне? Где он, где этот новый элемент в сложившейся системе, полностью поменявший дух пространства, в котором я нахожусь? Может – это я?
Быть не может. Ведь я засну сейчас, засну быстро от долгого отсутствия сна, и проснусь в своей привычной комнате. И при этом проснусь тем же человеком.
От этого страшнее закрывать глаза. Это выпавшее из рутины пространство исчезнет, как я их закрою, и я никогда не узнаю даже причин его появления.
А я... я просто устал от рутины и рутинного себя. Я или зол, или апатичен. Мое общество ощущается обременительным даже для самого себя. Иногда я прекрасно знаю, что если скажу что-то – человек воспримет это с негативом, смотря на это со стороны, я бы тоже воспринял. И все же я не могу не сказать, и ответа почему нет.
Годы тоски забрали у меня возможность видеть радость в радостях других. Вместо этого я… раздражен.
И хоть я был тосклив и до этого, никогда мне рутинное существование не вызывало во мне отвращение. Нет, были моменты… когда я вспылил из-за обстоятельства или раздражителя. Когда я перепил, поэтому растерял себя в стаканах. Но это все моменты помутнения. Я ненавидел их интенсивнее, и все же четко сознавал, что они не являются частями моей личности. А сейчас… хочется верить, но слишком стабильно они себя проявляют для помутнений.
Я просто хочу закрыть себя в маленькую коробку, заклеить малярным скотчем, и оградить от всякого взгляда. Как прячут постыдный секрет. И не выпускать в социум, пока изоляция неизбежно не изменит личность.